лайф моменттссс...

Щаранский получил смску от Джона Маккейна, пинком открыл дверь и быстро вошел в кабинет. Шметрик развалился на диване, закатил глаза и пускал пузыри от удовольствия. Кондолиза чавкала у него между ног. Щаранский прошел мимо этой идиллии к столу, сгреб с него пульт, ноутбук и прихватил всяких бумаг, не глядя. Потом он вернулся к дивану и оттащил Кондолизу от ширинки Шметрика.
- Хорош развлекаться,- деловито сказал Щаранский,- кекса берем с собой. Думаю, в Гуантанамо ему понравится.
Он тряхнул жирдяя за плечо:
- Алло гараж,- Шметрик вздрогнул от неожиданности,- все, твое царствование закончилось. Поедешь с нами.
Он пинком заставил его шевелиться. Троица направилась к выходу. По дороге они не встретили никакого сопротивления: люди стали приходить в себя и совершенно не понимали, что происходит вокруг.
Щаранский вытащил Шметрика на улицу и погнал к машине. Кондолиза тащила мешок с вещами, прихваченными из кабинета Шметрика. Лев Натаныч рывком открыл дверь и выдернул водителя из-за руля:
- Все свободен! Иди справляй Новый год с семьей!
Водитель ошалело посмотрел на Щаранского, развернулся и побежал через площадь, потеряв на бегу шапку.
Щаранский затолкал Шметрика в багажник и сел за руль: машина, вихляя задом, понеслась по заснеженным улицам Новосибирска в сторону аэропорта. Погони не было.
- Звони пилоту,- прокричал Щаранский Кондолизе, - пусть выкатывает самолет на взлетную полосу и ждет нас там на всех парах. Взлетаем сразу!
Машина неслась по пустынным улицам и вскоре достигла аэропорта. Щаранский, не сбавляя скорости, снес ворота и выехал на стоянку самолетов. В далеке, на конце взлетной полосы в туманной морозной дымке, горели фары готового к взлету Гольфстрима. Щаранский погнал лимузин туда и эффектно затормозил возле открытого трапа.
Лев Натаныч галантно помог Кондолизе выйти из машины и подняться по трапу, затем забросил внутрь самолета мешок с брахлом, прихваченным в кабинете Шметрика. Потом открыл багажник и вытащил оттуда замерзшего Шметрика и втолкнул его в самолет.
- Гоу, гоу, гоу,- закричал он пилотам.
Командир выжал полный газ из турбин. Одновременно с закрытием двери самолет рванулся по полосе на взлет, поднимая за собой снежную бурю, скрывшую брошенный лимузин с открытыми дверями и багажником.
Самолет легко оторвался от земли. Лев Натаныч посмотрел в иллюминатор и показал исчезающей внизу земле средний палец. Затем он занялся Шметриком: руки его были стянуты пластиковой стяжкой, на голову ему надет использованный пакет из Макдональдса, рот заклеен полоской скотча. Щаранский усадил его в угол, так чтоб он не сильно мешался:
- Можешь отдыхать пока, лететь нам еще долго.
Он повернулся к Кондолизе: нервное напряжение последних часов и поездка в аэропорт без верхней одежды сделали свое дело. Кондолиза стала похожа на Майкла Джексона:
- Лео, я замерзла,- сказала она стуча зубами.
- Сейчас согреемся,- он галантно пропустил Кондолизу вперед в спальню.

Самолет снова затрясся в судорогах. Пилоты снова начали нервничать. Капитан корабля, не выдержал и в сердцах расколотил монитор:
- Все, я увольняюсь!- он вышел из-за штурвала и сел писать заявление на увольнение.
- Все дальше летишь один- с этой минуты я становлюсь пассажиром!
Тряска прекратилась так же внезапно, как и началась.

Кондолиза с благодарностью посмотрела на Щаранского:
- Послушай, Лео, как говорят у вас у русских, выходи за меня замуж!- она сунула руку под подушку и вытащила оттуда второй комплект ключей от ее лимузина.
Щаранский понял, что Кондолиза заранее подготовилась. Ему сперва стало смешно, как он представил на каких мутантов могли бы быть похожи их возможные дети, но потом он решил не обижать ее: как никак все-таки боевой товарищ.
- Послушай, Конди, мы совсем не знаем друг друга,- начал он из далека,- как говорят у нас в России- секс не повод для знакомства.
Кондолиза все поняла. Она спрятала ключи в сумочку. Взяла себя в руки. Пожала плечами и, стараясь скрыть свои чувства, равнодушно сказала:
- Не хочешь, как хочешь. Потом сам прибежишь, но поздно будет.

Президент был разбужен толчком в бок. Он едва не упал со своего стула от неожиданности: рядом стоял улыбающийся, загорелый и еще более помолодевший премьер и по совместительству нацианальный лидер:
- О России все думаешь? – спросил премьер сочувственно и весело подмигнул.
Президент замотал головой, не то в знак согласия, не то отрицания.
- Ну и вонища тут у тебя,- премьер пошел к окну распинывая по пути пакеты из Макдональдса с остатками упаковки и недоеденных гамбургеров,- весь кабинет засрал. Как я потом здесь сидеть буду? Видать ремонт делать придется,- премьер покачал головой от досады.
- Вот смотри, чего я тебе привез,- премьер вытащил из сумки остатки унитаза покрытого ракушками и водорослями,- сам из моря выловил. Раритет. С Новым годом, типа.
Президент не верил своим глазам. От неожиданности у него навернулись слезы:
- Спасибо, что вернулся, а то я уж начал думать, что меня все бросили.
- Ну что ты, Дим,- ласково сказал премьер и потрепал его по голове,- ну как тебе такое в голову могло прийти? А не съездить ли нам с тобой на рыбалку?
Президент выбрался из-под ватного одеяла, под которым скрывался последние дни, и подошел к окну:
- Что за черт, - сказал он и потер глаза кулачками: на секунду ему показалось, что за окном стоит Дед Мороз и машет ему рукой в красной рукавице.

Конец Шметрика.

Президент сидел в холодном нетопленном кабинете, укутавшись в ватное одеяло. Смотреть в окно не было возможности: его покрывал толстый слой льда, появившийся после того, как лопнули батареи.
На столе стоял его завтрак, принесенный пресс-секретарем из Макдональдса. Не чувствуя вкуса, он жевал биг-мак, хотел запить его колой из большого стакана, но не смог: она замерзла. Президент перевернул еще один лист календаря: « А ведь скоро Новый год»- подумал президент и ему стало жалко себя. Он даже смахнул скупую замерзающую слезу. « И Барак Обама признает Сибирь и все, конец!» Он уже перестал надеяться на чудо. Но дух наступающего рождества вдохнул в него искорку надежды. Он взял лист бумаги и начал писать письмо. Оно начиналось следующими словами:
«Дорогой Дед Мороз! Пишет тебе, мальчик Дима,в прошлом, а ныне президент…»

Шметрик проснулся в прекрасном расположении духа: каждый новый день приближал его к неизбежной легитимности и встречей с Кондолизой Райс. Он мельком глянул на монитор и не сразу осознал случившееся: «Что за черт?»- на месте Якутии было черное пятно. Он включил тест спутника, висящего над Якутией. Компьютер ответил беспристрастно: «Объект нот фунд. Плиз трай эгейн летер» Шметрик напрягся и начал лихорадочно соображать. «Только этого и не хватало сейчас - Якутию потерять!»- сказал он в полголоса и начал комбинировать оставшиеся спутники, чтоб хоть как-то затянуть появившуюся брешь: слаженная спутниковая система трещала по швам, как старое лоскутное одеяло.

Весь мир, затаив дыхание, ждал дня окончания моратория и вот, наконец он настал.
Лев Натаныч, как всегда сидел в «Матрешке» и завтракал бутылкой уиски. Он был весь в напряжении и закуска явно ему не лезла. Щаранский попросил включить СиэНэН и прибавить звук. По телевизору показывали обычную чушь с Нью-Йорских улиц: люди штурмовали магазины в период тотальных распродаж, грабили, гладили собачек- все как всегда. Внезапно передача прервалась экстренным выпуском из Белого Дома.
На весь экран показали трибуну с гербом США. Журналисты заметно нервничали. Энергичным шагом к прессе вышла пресс-секретарь президента Обамы и зачитала по бумажке следующее сообщение:
«Господа! По поручению президента Соединенных Штатов Америки имею честь поздравить Сибирский Бантустан, Свободную Ичкерию, Дагестан и Татарстан с подтверждением намерения признания их независимости Соединенными Штатами Америки и всеми демократическими странами евроатлантической ориентации! К сожалению, Барак Гусейнович Обама слегка приболел, но велел передать, что по выздоровлении обязательно подпишет соответствующие бумаги! Мери Крисмас, Господа!» Пресс-секретарь покинула трибуну, передача прекратилась.
Лев Натаныч налил себе стакан уиски с горочкой, наполнил тортолетку черной икрой. Перекрестил рот и со словами: «Ну с богом!» отправил сперва уиски, а затем и тортолетку в желудок: «Лиха беда начало!» сказал он вслух на выдохе.
Тут в зал вошла Кондолиза Райс. Одета она была в белый песцовый полушубок, на голове был странный головной убор сильно напоминающий кокошник. Щаранский чуть не подавился от неожиданности:
- Как я тебе нравлюсь?- спросила Кондолиза, подойдя к нему вплотную, обдавая запахом дорогих духов,- как говорят у вас у русских я нарядилась как огурчик,- сказала она.
- Ты хотела сказать, как снегурочка?- поправил ее Лев Натаныч.
- Да, да, - засмеялась Кондолиза,- зеленая и в пупырошках!- она стала серьезной:- одевайся, Лео. Наш выход.
У входа в «Матрешку» стоял Эскалейд пацанов с Куинса. Щаранский с Кондолизой забрались на заднее сиденье. Кадиллак помчался в сторону Ла Гуардиа.

Едва закончилась речь пресс-секретаря Белого Дома мировые биржи взорвались. Акции «Шметрик газ ойл индастриз» били все рекорды роста. По «Блумбергу» одна за одной шли передачи, где разномастные аналитики уверяли что только акции «ШГО индастриз» самое лучшее вложение денег на ближайшие годы. Карпуша сидел в своем офисе и переключал международные финансовые каналы на своем большом, во всю стену, плазменном экране. Дух захватывало от такого стремительного взлета ценных бумаг.
Когда они поднялись в десять раз, Карпуша покачал головой, достал бутылку водки и налил себе полстакана:
- Не по христиански все это,- сказал он вслух и выпил его залпом без закуски.
Потом он взял телефон и набрал своего брокера в Нью-Йорке:
- Как поднимутся в пятнадцать раз против номинала, продай все!
- Но сэр,- начал канючить на том конце провода аналитик.
- Я сказал, продай,- твердо повторил Карпуша и повесил трубку.
Он наполнил стакан до краев, взял кусочек черного хлеба, положил на него кусочек ароматного сала и на секунду задумался, вспоминая первую встречу с Щаранским:
- За тебя, Лева,- сказал он, обращаясь к окну, и залпом опрокинул стакан, взял со стала бутерброд и смачно им занюхал:- после первой, не закусываю!- повторил он слова Щаранского.

В оперативном штабе Пентагона веселья не чувствовалось. Все носились из угла в угол. Работа по размещению на орбите космического мусора еще не была окончательно завершена. Секретный шаттл уже много раз за эти недели слетал в космос и обратно, что пора было уже просить в конгрессе финансирования на постройку нового. Но работа не пропала даром: напротив каждого спутника весело по старому автомобилю наполненному взрывчаткой, с кислородными баллонами , вместо двигателей. Их орбита была чуть выше русских спутников, чтобы они не смогли их обнаружить до поры до времени. Один спутник было решено захватить. Для этого в последнем рейсе шаттла на орбиту отправились два сапера. Вся операция была четко синхронизирована с наземной фазой. Команду к ее началу должен был дать Щаранский.

Расставшись с Карпушей, Щаранский позвонил фон Штыку:
- Наши предположения подтвердились. Я сейчас отправляюсь в Вашингтон. Будем решать вопрос с якутским спутником. Как с твоими людьми?
- С людьми все в порядке. Мы пошили им спецшапки и спецкостюмы. Вооружили измерительной аппаратурой. Через неделю они будут на месте и можно начинать.
Щаранский вылетел в Вашингтон.

Дэвид Петреус сидел в своем кабинете и дымил послеобеденной сигарой. За дверью чавкала своими пончиками Дженифер. Петреус уже смирился с ее существованием и вечногрязными документами. Он не сразу заметил, что чавканье прекратилось. Петреус разогнал туман от сигары и с удивлением увидел перед собой Щаранского в куклуксклановском колпаке из золотой фольги. Для пущего эффекта Щаранский закатил глаза и пускал пузыри из слюны изображая зомби. Дэвид Петреус подавился дымом и закашлялся.
- Не ждали,- спросил Щаранский загробным голосом.
- Нееет,- только и мог выдавить из себя Дэвид Петреус.
Щаранский снял свой колпак и убрал дурацкое выражение с лица.
- Послушай Дэйв, где ты нашел такую толстую корову? Специальный конкурс устраивал?
- А кто отправил мою любимую секретаршу в декрет?- вопросом на вопрос ответил Петреус.
- Кто?- переспросил Щаранский.
-Ты!- выпалил гневно Петреус.
- А ты свечку держал?- с вызовом спросил Щаранский,- а кто с ней в инспекцию на Гаваи ездил?
Дэвид Петреус слегка покраснел и начал что-то считать в уме. Потом посмотрел недолго в окно и повернулся к Щаранскому:
- Ну как дела, Лео?- продолжил он уже дружелюбно.
- В целом, нормально, Дейви,- Щаранский развернул перед ним карту со спутниками и начал рассказывать.
Спустя пять минут он прервался:
- Послушай, Дейви, у меня совсем в горле пересохло от трепотни и дыма. У тебя есть что-нибудь, а то я только что с самолета.
Петреус полез в сейф и вынул оттуда початую литровую бутылку уиски.
- Вот это дело, - сказал Щаранский приканчивая первый стакан,- короче нам надо сбить вот этот спутник,- он пальцем ткнул в точку в районе Сибири.
Глаза Петреуса округлились.
- И как ты себе это представляешь, Лео? Мы будем по нему стрелять межконтинентальной ракетой? Так от этого такой шум на весь мир поднимется, что и до реальной войны рукой подать будет!
Щаранский сморщился:
- Правильно говорил фон Штык: вам генералам все на блюдце принести надо. А вы только ротик откроете и медальку потом на грудь прицепите. Включи фантазию, Дейви! А если это будет мусор космический или спутник какой, внезапно сошедший с орбиты.
Дэвид Петреус с уважением посмотрел на Щаранского и снова задымил сигарой.
- Лео, полеты шаттлов остановлены на всегда. Как мы туда мусор доставим?
- Ты сам ответил на свой вопрос. А разморозить шаттлы на время операции думаю директору ЦРУ вполне по силам, - вселил в него уверенность Щаранский,- главное не трубить об этом на весь мир.
Девид Петреус и Щаранский выпили еще по стакану. Лев Натаныч начал собираться:
- Ну бывай, Дейви, мне еще с Хиллари кой о чем потереть надо.
Петреус сочувственно закивал головой.
- Ну ты того, Лео, не обижайся на меня.
- Да что ты Дейви, мы ведь старые друзья.
- И это, про Гаваи не рассказывай никому. Ладно?
- Говно-вопрос. Могила,- кивнул головой Лев Натаныч, - да и убери корову из прохода, а то она в обморок грохнулась и сейчас ее туша мешает всем ходить по коридору.
Стремительным домкратом Щаранский покинул кабинет Петреуса в Ленгли и отправился в Государственный Департамент на встречу с госсекретарем.

Госсекретарь сидела в кресле, закинув ноги на край стола, и читала кровавый детектив. Щаранский тихонько постучался и не дожидаясь ответа засунул голову в приоткрытую дверь:
- Неждали, мадам?- спросил он самым игривым тоном.
Хиллари отложила книгу. Щаранский не стал дожидаться приглашения и проскользнул внутрь кабинета. В одной руке у него был большой букет темно красных роз, в другой - бутылка шампанского и коробка конфет. Хиллари с любопытством посмотрела на Щаранского.
- Где у Вас стаканы, мадам,- Лев Натаныч продолжал играть роль галантного кавалера.
Хиллари ткнула пальцем в сторону книжного шкафа.
Лев Натаныч нашел там две чайные чашки, выстрелил пробкой в потолок, попутно пролив полбутылки на ковер, и разлил шампанское. Одну чашку, склонив голову, он протянул Хиллари Клинтон. Она все время молчала.
Пауза становилась все более тягостной. Хозяйка кабинета осушила свою чашку, немного подумала и наконец открыла рот:
- Ну и что ты хочешь от меня?- ее тон не предвещал ничего хорошего.
- Вы сердитесь на меня, мадам?- Щаранский решил играть свою роль до конца.
- Да же не знаю, что сказать, Лео.- она слегка потеплела от шампанского.
Надо сказать, что Лев Натаныч проделал предварительную работу: он выкачал половину бутылки шампанского шприцом и закачал туда столько же кошерного польского свекольного самогона.
- Разговаривать с тобой невозможно,- она протянула свою чашку за второй порцией. Лев Натаныч незамедлительно налил, она сразу выпила. Щаранский распечатал конфетную коробку и потянул ее Хиллари:
- Угощайтесь, мадам!
Хиллари взяла конфету, которые тоже были предварительно заполнены спиртом, и закусила:
- Короче, Лео, я занята, это раз. – начала она загибать пальцы,- я все еще злюсь на тебя, это два. Ты мой должник и должен отработать, это три. И вали отсюда, это четыре. И пятое, когда я тебя следующий раз позову, только попробуй мне отказать. Махом гражданства лишишься! И я даже не посмотрю на все твои заслуги перед демократией! Видела я как ты с этой мерзавкой Кондолизой в самолете кувыркался!
Щаранский понял, что у него ничего не выгорит и решил спешно покинуть кабинет. Едва он закрыл за собой дверь, как услышал удар разбивающейся о дверь чашки.
Миссия провалилась. Вернее самый простой путь через госсекретаря Хиллари Клинтон оказался не доступен. С Джо Байденым Щаранский был не так хорошо знаком. Конечно можно было попытаться зайти через Маккейна, но помятуя недавние терки между демократами и республиканцами по поводу расширения границы госдолга, Щаранский решил оставить этот вариант на самый конец.
Из глубины его мыслей на грешную землю его ваернула мать природа: ему срочно захотелось в туалет. Как раз он находился неподалеку.
Он быстро сделал свое дело и стоял возле сияющей раковины и мыл руки, разглядывая свое изображение в зеркале. Позади него в закрытой кабинке кто-то с шумом боролся с содержанием собственного желудка. Щаранскому даже стало жалко бедолагу. Дверь кабинки открылась и со словами: «Проклятое бурито! Мишель совсем готовить не умеет!» оттуда появился афропрезидент Барак Гусейнович Обама.
- Хай, Лео!- сказал он и подошел к раковине помыть руки,- везет тебе, что не женат: если отравят в общепите, то всегда сможешь иск подать и денег срубить по-легкому. Вот оно торжество истинной демократии! С женой такой номер не пройдет.
- Добрейший денек, Барак Гусейныч!- Лев Натаныч был несказанно рад такой удаче.
- Кондолиза мне рассказывала про ваши приключения в Сибири: гуд джаб! Особенно с тобой в постели ей понравилось.- Обама хохотнул и похлопал Щаранского по плечу.
Лев Натаныч понял, что это самый удобный момент:
- Тут такое дело, Барак Гусейныч, правильные пацаны просили на два дня повременить с признанием Сибири после окончания трехмесячного моратория, чтоб они свой гешефт поиметь успели.
- Продолжай, Лео,- Обама заинтересовался.
- Заодно и Петреус подготовится. И прихлопнем мы Шметрика, как мыша в мышеловке.
- Смелый план, Лео,- одобрил Обама,- окей, я все понял. Значит так, Госдеп, чем ближе к окончанию срока моратория, тем больше будет лизать Шметрика. За день другой до его окончательного окончания я толкну речь, типа через пару дней на карте земного шара появятся новые независимые государства типа Сибирь, Чечня, Татарстан и так далее. А потом я на пару дней типа заболею, или там палец порезал и подпись не могу поставить. А вы с товарищами в это время Шметрика и возьмете тепленьким. Как то так, Лео,- Обама внезапно стал серьезным,- но только два дня у вас будет. Максимум. На третий с утра мы признаем независимую Сибирь.
Барак Обама снова схватился за живот и застонал. Щаранский вынул фляжку с польским самогоном:
- Вот русское народное средство от всех болезней,- и протянул ее Обаме.
Обама сделал несколько глотков. Его глаза выкатились из орбит:
- Что за зверский напиток! Сколько в нем градусов, Лео?
- Не знаю.- пожал плечами Щаранский,- кто ж их считал. Как? Лучше?
- Значительно,- ответил Обама.
- Ну я пошел, а то мы уже минут двадцать тут болтаем. Вдруг слухи какие поползут.
Обама кивнул головой в знак согласия:
- Иди первым, а я минут через пять. Бай! Привет Конди.
Щаранский вышел из туалета.

В аэропорту их ждал уже готовый к вылету Гольфстрим 650. Лев Натаныч и Кондолиза Райс поднялись на борт самолета, дверь за ними закрылась, самолет начал разбег и взмыл в ночное небо.
Лев Натаныч с тоской посмотрел в иллюминатор на исчезающую в ночи родную американскую землю и глубоко вздохнул: судьба правозащитника опять бросала его на передовой край борьбы с мировым злом. Пожалев себя еще минуты две, он решил внимательно приглядеться к своей неожиданной попутчице. Кондолиза почувствовала на себе его обжигающий взгляд и заерзала в кресле:
- Вы на меня так смотрите,- кокетливо захлопала она глазами,- а я девушка незамужняя.
Щаранский пропустил мимо ушей последнюю фразу.
- Вот думаю, как к тебе обращаться? С одной стороны вроде Кондо, но сильно уж напоминает кондом, народ может не понять. С другой стороны Лиза. Но из тебя Лиза, как из меня балерина. Давай я буду звать тебя Конди?
Кондолиза еще сильнее захлопала ресницами и томно произнесла:
- Друзья зовут меня Долли.
- Это в честь овцы, которую британцы клонировали что ли?- изумился Лев Натаныч.
- Ну что ты,- Конди замахала руками в знак отрицания,- это в честь героини мюзикла «Хэлло, Долли!»- сказала она.
- Тогда надо выпить за знакомство,- Лев Натаныч стал обшаривать буфет самолета в поисках выпивки. В холодильнике он нашел бутылку бурбона, в буфете взял два стакана, налил себе и Кондолизе:
- Давай выпьем за успех нашего гиблого дела, - предложил Щаранский,- ну за удачу! Чую она нам нынче очень понадобится!
Они выпили по полному стакану. Кондолиза так и стреляла глазками в Льва Натаныча. Щаранский тоже подобрел после хорошей порции бурбона:
- Пойдемте, Лео, я покажу вам самолет,- Кондолиза поманила Щаранского за собой.
- А вот тут у нас спальня, - она открыла дверь будуара с большой кроватью,- к сожалению, спальня всего одна на борту,- она попыталась изобразить досаду, но это у нее не особо получилось.

Самолет уже два часа летел над Атлантикой. Внезапно его стало трясти, как при сильной турбулентности. Капитан посмотрел на радар, все было чисто.
- Джим, запроси метео с Фолклендов. Может мы в циклон входим?
- Окей, босс,- ответил второй пилот и стал запрашивать диспетчера по рации.- Фолкленды говорят все чисто, босс.
- Странно,- капитан почесал в затылке.
Спустя час вибрация корпуса прекратилась.
Кондолиза закурила сигарету:
- Так хорошо, Лео, мне не было с колледжа,- она мечтательно задумалась.
Щаранский захрапел, отвернувшись к стене.

Командир корабля объявил по громкой связи:
- Через двадцать минут входим в воздушное пространство Сибири.
Буквально сразу после этого сообщения Щаранский ощутил головную боль. Он огляделся вокруг в поисках аптечки. Аптечки на глаза не попалась, но попалась бутылка с бурбоном. После стакана стало по-легче, но боль окончательно так и не ушла. Щаранский посмотрел на Кондолизу и понял, что ей тоже не хорошо. Лев Натаныч начал шарить по буфету в поисках чего-нибудь. Чего, он еще и сам не знал, но чувствовал, что должен что-то найти. Щаранский заглянул в холодильник и увидел там несколько плиток шоколада. «Надо попробовать…»- мелькнула мысль в голове Льва Натаныча. Он вытащил одну плитку шоколада, развернул ее и положил фольгу на голову. Боль стала быстро спадать. «Это многое объясняет»- сказал Лев Натаныч вслух, развернул еще одну шоколадку и положил фольгу на голову Кондолизе. Она сперва удивилась и замотала головой в знак протеста. Но потом сдалась и даже посмотрела на Щаранского с благодарностью.
- Как Вы догадались?- спросила она у Льва Натаныча.
Щаранский пожал плечами и произнес заумную фразу:
- Торсионные поля- психотропное оружие ГУЛАГа.
Щаранский еще немного посидел, подошел к переговорному устройству и оторвал от него шнур. Один конец он прикрепил к фольге, другой к каблуку ботинка: от боли не осталось и следа, ясность мысли вернулась окончательно.
- Стоячая волна Шметрика,- объяснил он Кондолизе,- лучше не спрашивай как это работает.
Щаранский проделал тоже самое с Кондолизой.
- Теперь это как-то надо замаскировать,- сказала Кондолиза,- не можем же мы так появиться перед Шметриком?
Лев Натаныч одел на голову ермолку поверх фольги, провод просунул под рубашку, далее через штаны к каблуку. Кондолиза так же замаскировала фольгу под элегантной шляпкой.
За приготовлениями они и не заметили, как самолет стал заходить на посадку в Новосибирске. Посадка прошла успешно. Щаранский вынул фольгу еще из двух шоколадок, вошел в кабину пилотов и поместил фольгу им под фуражки.
- Заправьте самолет и подготовьте его к вылету. Возможно, взлетать будем экстренно. Возможно, будет погоня!- проинструктировал он пилотов.
Лев Натаныч с Кондолизой отправились проходить пограничные формальности. Согласно легенде, он был телохранителем Кондолизы Райс, не говорящим по-русски.
Щаранский приглядывался к окружающей обстановке, но не видел ничего ненормального. Они быстро прошли пограничный и таможенный контроль и вышли в зал прилета.
Внезапно они услышали какой-то неясный и нарастающий шум по внешним громкоговорителям. Щаранский огляделся вокруг: люди остановились, глаза их застекленели. Громкоговоритель начал вещать загробным голосом: «Порви за Шметрика! Убей за Шметрика! Взорви за Шметрика!» Люди повторяли эти слова как зомби. Щаранский с Кондолизой не знали как на это реагировать, но на них никто не обращал внимания. Спустя десять минут сеанс зомбирования закончился. Люди пришли в себя и вернулись к своим нормальным делам.
- Становится все любопытственней и любопытственней,- сказала Кондолиза. Щаранский согласно кивнул головой. Позднее, Лев Натаныч заметил, что такая процедура повторялась раз в три часа.
На такси они добрались до президентского дворца. Шметрик принял их после сорока минутного ожидания. Они вошли в просторный зал в центре которого восседал на высоком троне седой мужчина. Одет он был весьма причудливо: на голове был головной убор в форме короны, на плечи накинут позолоченный плащ, поверх позолоченных штанов были одеты золоченые сапоги. Но Щаранского было трудно обмануть, он сразу понял, что предназначение костюма защита от облучения.
- Рад приветствовать дорогих гостей!- Шметрик вышел на встречу Кондолизе Райс и повел ее к столу для переговоров. Щаранский, как истинный телохранитель, следовал от нее в некотором отдалении. Его статус позволял ему осматриваться по сторонам. Пока Шметрик с Кондолизой вели протокольную беседу, Щаранский заметил металлическую сеточку лежащую поверх ковра и присоединенную к заземлению. У него было время подумать над важным вопросом, где находится источник излучения. Второй вопрос встал сразу после первого: где находится пульт управления системой. И тут Щаранский случайно заметил что-то вроде телевизионного пульта, только более крупного, торчащего из кармана Шметрика.
Кондолиза растачала любовь Соединенных Штатов к Сибирскому Бантустану, рисовала в воздухе грандиозные перспективы взаимовыгодного сотрудничества. Шметрик велся на все, как телок, которого тащили на бойню. Щаранский перехватил его взгляд направленный на грудь Кондолизы: «Старый кобель,- хохотнул про себя Лев Натаныч,- хотя это может нам пригодиться.» Спустя еще минут двадцать пустой болтовни, был объявлен перерыв. Кондолиза отправилась в туалет, Щаранский последовал за ней.
Как раз в этот момент они услышали характерный звук, предшествующий процедуре зомбирования. Можно было спокойно поговорить:
- Для начала мы собрали достаточное количество информации,- сказал Щаранский,- но нам надо будет сюда вернуться.
Кондолиза согласно кивнула.
- Делай что хочешь, Конди, но добейся вторичного приглашения на Новый Год!- успел шепнуть ей Щаранский за несколько секунд до того, как персонал начал приходить в себя.
Она едва заметно кивнула головой.
После перерыва продолжился треп за демократию и роль Сибири и США в мировой политике и укреплении идеалов свободы и бла, бла, бла…
Кондолиза улучила момент, когда Шметрик закрыл рот и сказала:
- У меня есть личное послание Вам, Виктор Иваныч, от Барака Гусейновича.
Шметрик все понял и попросил весь персонал удалиться из зала. Все вышли в коридор. Щаранский встал возле двери со зверским видом.
Спустя полчаса Кондолиза вышла из-за двери, обильно сплюнула на ковер и поправляя смятую блузку, приказным тоном сказала Щаранскому:
- Поехали отсюда! Визит закончен!
Щаранский последовал за ней.
В такси она ему прошептала на ухо:
- Все в порядке. Приглашение получено. Но ты бы знал, чего мне это стоило. Короче, ты мой должник!- она провела ладонью между ног Щаранского и недвусмысленно посмотрела ему в глаза. Лев Натаныч пожал плечами: ему было не привыкать бороться в самых причудливых формах за мир во всем мире.
Самолет взлетел без всяких осложнений и взял курс обратно на Нью-Йорк. Кондолиза налила стакан бурбона и выпила его не моргнув глазом без закуски. Она еще немного посидела, потом подошла в плотную к Льву Натанычу:
- Пойдем, Лео,- ее глаза были весьма красноречивы, Щаранский не мог ей отказать.

Спустя час после взлета командир экипажа опять ощутил нездоровую вибрацию:
- Вроде новый самолет, а так его колбасит.
- Может дисбаланс турбины?- сделал предположение второй пилот.
- По-любому, в Нью-Йорке надо будет механикам сказать, чтоб посмотрели в чем дело.
Спустя полтора часа тряска закончилась.
Кондолиза мечтательно посмотрела на Щаранского. Казалось в голове ее начали возникать какие-то важные мысли. Но не успела она и рта раскрыть, как Щаранский сказал:
- Слушай, Конди, а высади-ка ты меня в Берлине.
Кондолиза села на кровати и потянулась через Щаранского к внутреннему телефону, дать распоряжение командиру сделать посадку в Берлине. Ее черненькие грудки коснулись торса Щаранского. Он слегка вздрогнул и посмотрел на округлые ягодицы Кондолизы…

Капитан повесил трубку внутренней связи и сказал второму пилоту:
- Делаем промежуточную посадку в Берлине,- как вдруг самолет снова затрясся.
- Все-таки надо загнать его в сервис,- покачал головой капитан.
- Если долетим до Нью-Йорка,- мрачно пошутил второй пилот.
Минут за двадцать до приземления в Берлине самолет снова перестало трясти.

За окном падали первые снежинки: президент с тоской смотрел на улицу. В кабинет, без стука вошел премьер:
- Где все?- спросил, не здороваясь, его энергично вошедший в кабинет премьер-министр.
- Почти никто не пришел,- пожал плечами президент,- нас осталось трое на этой галере,- он указал куда-то в глубь кабинета, где маячила тень вице-премьера.
- Зато лодку никто уже не раскачивает,- не к месту хохотнул премьер и начал набирать номер. В ответ раздавались длинные гудки, прерванные холодным голосом сотового оператора: «Абонент не отвечает или временно не доступен. Не пытайтесь звонить позднее. Пи... Пи... Пи...»- странно, Рамзан трубку не берет. Вроде сегодня в баню собирались.- премьер был озадачен.
- А меня вот на Ж8 срочно вызывают,- внезапно сказал президент.
- За это надо выпить,- без энтузиазма сказал премьер,- где у тебя стаканы, Дим?
Вице-премьер материализовался из тени с бутылкой армянского коньяка. Президент достал три стакана. Премьер безошибочно разделил бутылку на три порции и поднял свой стакан:
- За великую Россию от Нижнего Новгорода до Рязани! До дна, не чокаясь!
Все трое опрокинули стаканы внутрь: премьер занюхал рукавом, вице –премьер осушил свой стакан не моргнув глазом, президент сморщился с трудом проглотив жидкость- его чуть не стошнило.
- Поезжай, только смотри, много не пей,- премьер хлопнул по плечу президента и вместе с вице-премьером заспешил к выходу:
- Малой совсем пить не умеет,- сказал премьер вице-премьеру, выходя из кабинета президента.

Заседание большой восьмерки, на сей раз, началось без всякой помпезности. Его открыл президент принимающей стороны Барак Гусейнович Обама:
- Господа, мы сегодня экстренно собрались по очень неприятному поводу.
- К нам едет ревизор,- в полголоса пошутил российский президент- он все еще был пьян.
Обама пристально посмотрел на него, но делать замечание сразу не стал:
- Повторю, по очень неприятному поводу. Это рост сепаратистских настроений во всем мире после отделения Сибири от континентальной России. Для доклада о положении дел в стране, слово предоставляется президенту России.
- Дама и господа!- президент начал свое выступление хорошенько икнув, - а, собственно что вы хотите услышать? Ну да Сибирь отделилась. Силком назад ее затащить не удалось. А вы знаете, что эта сволочь, Шметрик, мне в твиттер написал?
Президент Германии Анжела Харитоновна Меркель не смогла сдерживать больше своих эмоций:
- Руссише швайн,- прошипела она на ухмыляющегося президента,- шайзе…
- А что, собственно вы хотите услышать?- президент повернулся к ней,- мы великая ядерная держава, можем себе это позволить…
Премьер министр Японии Наото Канн с интересом выслушал президента и отправил быстро какую-то смску на родину.
Тут не выдержал президент Франции Николай Палыч Саркози. Он темпераментно вскочил со своего места:
- Позвольте господа, у меня жена на сносях. А тут такие дела творятся. А вдруг завтра, какие-нибудь грязные итальяшки восстание на Корсике поднимут и она тоже захочет отделится? У мадам Саркози выкидыш может случиться от таких треволнений!
- Выкидыш у нее случится,- скривил презрительно губы Всеволод Лукич Берлускони,- в молодости надо было об этом думать, а не шляться с кем попало направо и налево.
В зале поднялся невообразимый шум из потока взаимных обвинений. Российский президент под шумок накатил еще соточку и попытался лезть с объятьями к переводчице. В конце концов, хозяину встречи все это стало надоедать. Он снял с ноги ботинок и начал молотить каблуком по столу:
- Господа, к порядку, господа!
Шум начал потихоньку спадать.
- Давайте вернемся к нашей первоначальной теме: предлагаю дать России еще три месяца на решение своих проблем.
- А дальше че?- выгнул пальцы веером русский президент, -да мы ядерная сверхдержава, мы вас всех на шишку натянем, перевернем и снова натянем. Да мы вам нефть и газ продавать не будем,- распылился он от потребленного алкоголя,- да мы вас в сортире...
Обама жестом пресек пытавшийся снова начаться шум и твердо сказал:
- А спустя три месяца мы признаем суверенитет Сибири, Чечни, Дагестана, Татарстана и чего там, Дмитрий, какие станы еще у Вас есть? И будете Вы добывать нефть и газ внутри Садового кольца.
Президент опешил и начал что-то мямлить, а после и вовсе начал лить пьяные слезы: «Никто меня не любит…»
Оставшиеся семеро из восьмерки встали и начали покидать конференц-зал. Анжела Харитоновна исхитрилась и воткнула каблук в икру российского президента и прошипела:
«Шмутциге Арщлох!» и гордо проследовала к выходу.

За окном были уже сугробы, но никто их не убирал. Президент носился по холодному кабинету – на очередное экстренное совещание так никто и не пришел. Он выскочил в пустой коридор и наткнулся на своего пресс-секретаря:
- Где все?- спросил он ее встревожено.
- Они улетели- пресс-секретарь развила руками.
-А он?- президент указал пальцем на потолок,- что и он тоже?
Пресс-секретарь опустила плечи и едва заметно, качнула головой.
- Этого не может быть, он так никогда бы не поступил,- в полнейшей растерянности президент дрожащими руками вынул свой айфон и стал набирать только ему известный номер. Он сделал несколько попыток, дрожащие пальцы не слушались, он постоянно попадал не в те цифры.
Спустя минут пять, ему наконец удалось набрать нужный номер.
После череды длинных гудков включился автоинформатор.
«Здравствуйте,- начал вкрадчивый голос,- вы позвонили на телефон Володи Кабаева. В настоящий момент я не могу взять трубку. Возможно я того-с.- раздался сдавленный смешок,- вспоминаю когда последний раз сексом занимался. Но вы можете оставить мне сообщение после звукового сигнала» Наступила пауза, но никакого сигнала не последовало. Вместо него голос продолжил: «Дима, больше мне не звони» и в трубке раздались короткие гудки.

Совещание в Овальном кабинете было в расширенном составе. Тема была уже набившей всем оскомину: парад суверенитетов в России и, в особенности, отделение Сибири.
- Господа, прошу высказываться по существу вопроса,- открыл совещание президент Барак Обама. Однако все конструктивно молчали.
- Надо послать туда разведку,- сделал конструктивное предложение Джон Маккейн,- чтоб на месте можно было разобраться что к чему.
- У меня нет таких кадров,- сразу запротестовал Дэвид Петреус, - сами знаете, сейчас только афроафриканцы во внешней разведке работают. А они будут нелепо смотреться на фоне белого снега. К тому же, там холодно, а они плохо переносят морозы.
Совещание опять стало перерастать в перепалку, лишенную всяких признаков конструктивизма.
И тут встала госсекретарь Хиллари Клинтон:
- А чем сейчас занят Щаранский?
По залу пронесся вздох облегчения: конструктивное решение наконец было найдено.